Задорнов 1994: Так жить можно !?..

Добрый вечер, уважаемые дорогие зрители. Будем начинать нашу встречу. Извините за небольшое опоздание, но люди еще заходят, а хотелось бы, чтобы все уже сели. И так начать, дисциплинировано, поскольку сегодня у нас съемка телевизионная. Мы специально этот вечер сделали для телевизионной съемки концерта. Я очень редко выступаю и хотелось все-таки на память себе что-то оставить. Вас тоже будут показывать, поэтому я хочу сразу предупредить, не обращайте особенного внимания на камеры, они будут ездить, подъезжать, вас показывать. Ну, вы тогда, если кто не со своими пришел – отодвиньтесь тогда, потому что камера назойливо всегда показывает не то, что нужно. Сейчас люди сядут и я тогда уже буду действительно начинать. Потом мы все очень нагреемся к концу вечера, потому что здесь очень много осветительской аппаратуры. Вот, пришла девушка с цветами. Может, даже мне это. Да? Нет? Хорошо. Я постараюсь заработать эти цветы, конечно.

Я прекрасно понимаю, что когда люди приходят на встречу с писателем-сатириком, они приходят в надежде услышать какую-то необузданную сегодняшнюю критику по отношению к начальству, к правительству, к народу. Я хочу вас сразу огорчить: критики не будет. Объясню, почему: я в свое время критиковал тот старый строй, докритиковался вот до того, что случилось теперь, и чувствую себя виновным в этом. Я думаю, что мы, сатирики, вообще во многом виновны в наше время. Я пересмотрел свою точку зрения – я больше не критикую, я восхищен.
Кроме того, вообще, у меня ощущение, что редакторы новостей и вестей обожают фильмы ужасов, я вам должен сказать. И вообще вести, на мой взгляд, строятся всегда по одной и той же формуле: «У них на Западе хорошо, у нас плохо, будет еще хуже, а теперь о погоде».

Я долгое время не выступал. Я думал, что действительно, ну, не интересна сатира в наше время. Во-первых, зрителям было не интересно. Ну, я понимаю, почему раньше было интересно зрителям придти и послушать меня. В то время, когда запретный плод был сладок, когда даже слушать меня было опасно. Ведь мне запрещали въезд в города. Например, в Воронеж запретили въезжать с концертом, запретили в Ижевск въезжать. В Италию – пожалуйста, так сказать, езжайте, в Ижевск – нельзя. Мне приходилось ездить в Италию, там, в Америку, что поделаешь? В Воронеж, правда, потом разрешили, когда телевидение обратилось к ним с вопросом, почему они запретили мне выступать у себя в городе. Воронеж сказал: «Мы ему позволим». Да, и действительно позволили, но дали выступление в цирке. У меня программа называлась «Мишки на манеже» тогда. Я не шучу, что вы смеетесь, я действительно рассказываю вам о славных прошлых днях. И тогда зрители, конечно, собирались целыми стадионами, чтоб послушать вот этот «запретный плод». Я понимаю, им было приятно, они меня слушали и думали: «Ага, он говорит то, что мы думаем, а посадят его».
Действительно, год где-то я не выступаю, вдруг меня приглашают на презентацию. Вообще, это представление, но так как люди слово «представление» уже не знают, я вам говорю «презентация», так сказать. Поскольку русский язык мы уже забывать начали. На презентацию в город Сургут, 400 лет городу. Презентация города. Мне очень понравилась эта идея. Я когда работал в юности журналистом, я возглавлял отдел сатиры и юмора там, я очень много ездил по стране и был в Сургуте. Это была деревня 25 лет назад.
Так, повторяю. Я, видите, говорю, что в театре эстрады как-то зрители туго соображают очень, здесь толи удобно сидеть. Значит, смотрите внимательно слушайте, сейчас я повторю: 25 лет назад я там был, это была деревня, а меня пригласили на 400 лет городу, праздник. Я, наверное, неправильно первый раз сказал. Я буду доходчивее говорить, я обещаю вам.
Мне вообще идея эта понравилась: собрались мужики, говорят:
- Давайте отпразднуем что-нибудь.
- Давайте!
- Что праздновать будем?
- Давай 400 лет городу.
- Давай!
Кто-то говорит:
- Давай 500?
Подумали, говорят:
- 500 на следующий год, а сейчас 400.

Мне очень захотелось побывать на месте бывшей деревни. Мы полетели, нас было пять известных людей. И вот что мне понравилось в первый момент - за нами прислали три самолета. Повторяю, нас было пять человек. Я иногда повторять буду, ладно? Это Жванецкий придумал, повторять, но это правильно он придумал. За нами прислали три самолета. Не потому что нам было тесно лететь в одном самолете, а потому что у них было. Мы так и летели: у нас багаж в одном летел в самолете, шапки в другом, мы - в третьем.
Прилетели в Сургут. А я до этого как-то посмотрел новости, и там все плохо в России, голод, нищета. Мы прилетаем туда – пять площадей. Все площади полны народу. Все веселятся, ну 400 лет городу, шутка ли? Конечно, за 25 лет такой срок «отмотали». И так все веселятся, такие лица. Мне вообще что нравится на счет того, что Россия голодна. Вот куда не приедешь, посмотришь в зал – одни щеки. Вы что смеетесь? Вы на себя посмотрите со сцены это же одни щеки, «зайчики» пускать вашими щеками можно. И также в Сургуте, люди веселые довольные, горячей воды нет, дорог нет, ну, веселуха полная в городе.
Я когда вернулся в Москву, я думаю, наверное, нефтяной край. Исключение из правил. Думаю, надо еще куда-то съездить. Время не заставило себя ждать. И меня пригласили на презентацию одного завода крупного. Он находится под Тамбовом в лесах. Да. Он минеральные удобрения, которые делает, меняет на китайские носки. Очень удачно меняет, как выяснилось впоследствии. За нами прислали четыре самолета, нас было шесть человек потому что. И один самолет нас вообще собирал по России. Он так, Киркорова подобрал в Пскове, Газманова – в Новгороде, меня с Кобзоном – в Москве. То есть он блохой прыгал по стране, и потом запрыгнул под Тамбов туда.
Нас приземлили в лесах, и вот тут я, действительно, понял, что начинается какой-то поворот в моем мироощущении сегодняшнем. Потому что нам к самолету подали «Мерседесы», «Вольво». Я повторяю, это под Тамбовом в лесах, вы слышали? А эти «Мерседесы» и «Вольво», они сайгаками скачут по проселочным дорогам так, знаете, по колдобинам. Я тогда-то удивился, но нам с Кобзоном подали «Порш» машину. «Порш», вот засмеялись зрители, видимо, понимают, что «Порш» - это индивидуальная сборка, это не менее двухсот тысяч долларов стоит машина. И когда мы поехали по проселочной дороге, прыгать начали, на «Порше» очень быстро прыгается. Я спросил у директора, который нас вез, директора этого комбината: «Зачем тебе здесь такая машина?». Он мне замечательно ответил. Вот тут я понял, что я снова хочу на сцену. Я понял, что я хочу делиться своими впечатлениями о сегодняшней России со зрителями. Вообще Россия – самая литературная страна в мире. Здесь только мог родиться в России Гоголь, Набоков, Пушкин, потому что в России сочеталось всегда не сочетаемое. Те страны примитивные - у них все сочетается.
Сейчас это будет понятно по ответу, который я получил от директора комбината. Гениальная фраза, она может быть эпиграфом всего сегодняшнего концерта. Эта фраза состоит из двух частей. Первая часть: на вопрос «Зачем тебе здесь такая машина?» он мне ответил: «У меня еще одна такая есть». Но это еще не все. С точки зрения русской литературы, гениальная следующая фраза. «У меня еще одна такая есть, - сказал он, подумал и добавил, - но я ее об осину ударил». «Порш» ударил об осину. Где, в какой стране мира это возможно? У него, действительно, вторая машина такая же. Она в сарае у него, в навозе стоит. Он иногда открывает сарай и вывозит на лошадях показать, что у него… Причем, где он осину нашел, не понятно. У них одна дорога там, то есть на завод можно ехать на первой передаче, с завода домой - на задней передаче. Но пьяного «сайгака» занесло, он нашел осину где-то.
Опять, веселье необузданное, поголовное веселье на стадионе. Подходят люди, говорят, распишитесь на десятитысячной купюре, на двадцатитысячной, на пятидесятитысячной. Для сравнения: нигде в мире не просят расписаться на деньгах. Даже у Майкла Джексона не просят поставить автограф на пятидесяти долларах, скажем. Потому что у них там деньги достаются с трудом. Ну, не важно, не обращайте внимания, значит. Не все просто понимают, что значит «с трудом деньги достаются», поэтому не реагируют на это.
Тут подходят дети, в России, сейчас после концерта, говорят, можно Вас сфотографировать? Знаете, раньше – плохонький фотоаппарат «Смена», у всех, сейчас у всех – «Полароиды». «Повернитесь так, повернитесь так». Несколько тысяч каждый снимок стоит.

Я после того, как побывал в Тамбове, полетел в Сочи. Ну, думаю, в Сочи уж зрителей не будет точно. Потому что журналисты передают: в Сочи зараза, холера, стреляют, канализацию выбрасывают в море три раза в день после еды. И вообще, все эти гадости передают. Билетов невозможно достать на самолет. Невозможно достать номер в гостинице. Причем, номер в гостинице стоит сто-двести тысяч в сутки, а билет на самолет сто тысяч стоит. Полный самолет, полный город людей. Фейерверки, фестивали какие-то. А работают, вот интересно, на пляже в Сочи, турки и югославы. Ну, поляки дома ремонтируют. А наши ходят и говорят: «Че они тут ползают, с утра мешают нам отдыхать?». Причем, те нам гуманитарную помощь присылают, и они все худые. Работают, знаете, вкалывают. А наши ходят такие, у них животы как рюкзаки альпиниста у всех, значит. И у всех в плавках деньги, вот так вот, десятитысячные купюры, вот так, пачками. И он прямо из моря выходит с этой пачкой, как будто там за буйком у него коммерческий ларек, по меньшей мере. А эти мешают им, они работают нанятые, бедные турки югославы и поляки еще, вот.
И что интересно, вот в Сочи я летел после финансовой реформы, то есть после отъема денег у населения. Вот видите, восхитителен наш народ, его не может доканать даже наше собственное правительство. Я считаю, я опять не знаю, будет ли понятно то, что я скажу, но я считаю, что наш народ достиг уровня очень высокоразвитых стран. Он живет вне зависимости от того, какое правительство у нас. Мы можем без президента, можем без верховного…нам совершенно все равно, без кого. Нам интересно за ними наблюдать. Мы за ними по телевидению наблюдаем. Я даже не ожидал, что вы зааплодируете после этих слов. То есть, видимо, действительно, я существую, чтобы формулировать то, что думает зритель. Мы за ними наблюдаем по телевидению, я по себе заметил, как за лошадьми на скачках, знаете. Какая партия сегодня на полгруди вырвется там. Вообще кто там сегодня у нас, Черномырдин или Жириновский? Кто у нас сегодня победит? Точное ощущение скачек. Мы можем спорить, кто из них победит. И количество партий ведь никто не знает уже. Как и лошадей, мы же не знаем на скачках лошадей по именам. И так и количество партий мы не можем, никто не назовет. Я для себя установил точно, я знаю, какие партии есть. Есть только две партии у нас в стране: те, кто «хапнул» и те, кто не успел. Они еще делятся. Последние, кто не успел, они делятся на тех, кто уже не успеет никогда и на тех, кто еще хочет успеть «хапнуть» чего-то. Это вот те, кто на демонстрации ходят с кирпичом в одном кармане, флажком в другом.
Причем, интересно, они, действительно, у них.. они напоминают мне, как же правильней выразиться? У них язык бандитов, вы знаете, у этих, у наших руководителей сегодняшних. Они говорят: «Начались политические разборки». За ними интересно наблюдать. У них одна партия «наехала» на другую, значит. Язык бандитов современных. Они же не говорили, там, в свое время: «Хазбулатов позвонил Руцкому». Помните, как они говорили: «Хаз позвонил Усатому. Пахан промолчал». Конечно, нам интересно за ними наблюдать.

А потом… – это я отвлекся немножко…
Я после Сочи поехал во Владивосток. Владивосток точно поставил все для меня на свои места. Я понял, что я абсолютно прав в своем желании делиться впечатлениями о сегодняшней России, потому что во Владивостоке работают только корейцы и китайцы. А наши ездят на «Тойотах», причем, с правым рулем. Вот опять восхищение нашим мужиком у меня! Не может японец, не сможет ездить по правостороннему движению с правым рулем. Не может – он соображает не так, он не так ловок, у него нет смекалки. Слово «смекалка» есть только в русском языке. Только со смекалкой русский мужик может по правостороннему движению ездить за правым рулем, а обгоняя, высовываться из левого окошка.
И вот когда я все это увидел: там работают финны на севере, тут поляки, тут немцы, у нас американцев полна Москва. Едут сюда, просто, как пчелы на мед летят. Вы знаете, я для себя сделал вывод, и я прав: Россия дурит весь мир. Россия напоминает мне, при Америке чванливой, умную жену при дураке бизнесмене. Мы, Россия такая Иван Сусанин, которая заведет не туда все страны в мире обязательно. Мы точно запутаем весь мир, я вам должен сказать.
Очень показательная история, сейчас я вам о ней расскажу, почему закрыли ресторан «Москва» в Берлине. Немцы решили открыть русский ресторан, потому что никто как русские на ночь не ест и столько не платит. И вот когда это все русский человек съест, конечно, он вынужден заплатить. Причем, знаете, что интересно, сейчас во всех самых дорогих ресторанах мира гуляют русские. В китайских, в японских, в любой точке мира никуда от наших деться невозможно. Причем, если те скромненько сидят тихонько, наши сидят, орут, сморкаются, шутят, поют. Знаете, я сам видел, это достойно фразы «Порш» ударил об осину», то, что я слышал, как наши немцам в японском ресторане пели «Катюшу». Ползала еще не включилось в мысль. Значит, «Катюшу» петь немцам тоже только наши могут от души, знаете. Эта песня генетический ужас внушает немцам, между прочим. Их «смыло» всех в ресторане сразу. Наши остались одни и стали гулять. Чтобы больше этого безобразия не было, немцы решили открыть ресторан «Москва» с русской дорогой сочной кухней. Открыли. Действительно, наши стали ходить туда, большая прибыль у ресторана. Закрыли потом, через два месяца. Почему? Сейчас попытаюсь одной фразой объяснить. Не получится – уточню кое-что. Закрыли, потому что повара были русскими, а немцы были официантами. Так вот, да, немцы – теперь ключевая фраза – немцы-официанты в конце вечера не знали, кому подавать счет. Я сам смеюсь, когда представляю эту картину, потому что немец - это немец. Он вот если взял заказ за этим столиком, он туда и должен принести счет. Он немец, он не понимает русской души: что русский человек заказал здесь, поел за другим столом, попил за третьим, с девчонкой поговорил за четвертым, заснул лицом в тот же самый салат за шестнадцатым столом уже. А бедные немцы, они к концу вечера по русским красным напившимся лицам в салате, они понять не могут, кто что заказывал. Потому что это уже броуновское движение в ресторане такое начинается. Все, закрыли ресторан. Вот так мы запутаем весь мир.
Они все равно нас не поймут, никогда. А нам и не надо их понимать. Бисмарк предупреждал: никогда не идите против России. Бисмарк – канцлер Германии был очень умным человеком, потому что он жил в России долгое время. И он написал напутствие поколениям. Гитлер – придурок не читал его. А надо бы было, потому что это, в общем, с точки зрения истории, ему напутствие: «Никогда не идите против России, на любую вашу хитрость Россия ответит своей непредсказуемой глупостью».

Я вам скажу, я приведу примеры, когда даже я не понимал, что хотят наши люди. А куда там их компьютерам понять это. Я был во Владивостоке во время октябрьского путча, и у меня просто сердце с такой тревогой в этот момент билось, что что-то происходит в Москве - надо бы узнать. А во Владивостоке не хотят смотреть ни «Новости», ни «Вести», они живут своей жизнью с правосторонним рулем. И они совершенно не знают, когда, что по телевидению передает Москва. Наконец, я заставил хозяйку гостиницы найти время, когда будут вести. Включаем телевизор – уже громят Останкино, уже жертвы, уже льется кровь, уже пожар. Я в шоке, она в шоке. И она мне говорит, хозяйка гостиницы: «Боже мой, Михаил Николаевич, Останкино горит! Какой ужас! Это что, мы больше «Марию» не увидим?». У меня еще сильней шок был в этот момент. Я вернулся в Москву и какой-то своей знакомой говорю: «Ты представляешь, что мне хозяйка гостиницы ответила?». А знакомая мне отвечает: «А что, я тоже в первый момент об этом подумала». Даже я только в этот момент понял, почему русский народ отстоял Останкино.

Больше всего за рубежом я теперь люблю бывать на Украине. Потому что Украина – это единственная страна в мире, где меня на улицах останавливают и на ушко украдкой спрашивают «Рубли русские не продадите»? Я чувствую себя настоящим иностранцем с валютой в кармане. Вообще кто бы мог подумать несколько лет назад, что «Запорожец» станет иномаркой. Сейчас, кстати, для Владивостока Украина наладила новую серию «Запорожца» с правым рулем. Правда, пришлось, конечно, немножко для этого «покромсать» нашу общую коммунальную Родину. Но нет худа без добра, правда. Кое-что вот с таким разъездом коммуналки по отдельным квартирам стало лучше. Правда. Вот смотрите, как бы ни было теперь тебе плохо в твоей собственной стране, всегда рядом есть страна, в которой еще хуже. Ну, хоть чуть-чуть, но хуже. Мелочь, а приятно. А у тебя, ну, что-то, но лучше. Вот, к примеру, в Прибалтике: аккуратно, подстрижено, асфальтировано. Конечно, в Прибалтике тоже нищета, но изящная. Забор если покосился, то ровненько, досочка к досочке. В лужах вода прозрачней, чем у нас, грязь чище. Из под колес автомашин «лепешки» вылетают, на брюках немецким строем ложатся. В России, забор ежели покосился, то по-русски, с душой, весь навыворот расхристался, с собой по дружбе два соседних забора к земле пригнул. Зато в Прибалтике зимой холодно, нет мазута, нет нефти, а у нас тепло, но грязно. «Не беда, у них-то холодно», - радостно потирают руки россияне, сидя по уши в грязи. И всем хорошо, всем есть повод для радости. В Сибири люди теплее, причем, с утра. В Грузии отличная кухня, но стреляют. В Эстонии кухня вялая как Балтийское море осенью, зато кладбища - так и хочется полежать, отдохнуть. Приморье богато рыбой, но отравленной. В Краснодаре и Воронеже самые красивые девушки, но дорогие. В Белоруссии грибы больше, чем в Казахстане, но они радиоактивнее, чем отходы в Семипалатинске. Украина опережает всех по салу, колдунам и барабашкам. В Молдавии на улицах русских бьют, в России на улицах бьют всех.
Разговоры только об одном: что у кого в стране лучше:
- Скажите, у вас почем в стране масло? О-о-ой, у нас в два раза дешевле.
- Да, зато наше на хлеб мажется, а ваше масло, когда мажешь, брызгается. Видите, у меня ячмень под глазом? Это ваше масло брызнуло.
- Зато у нас в стране форму полицейским Карден шил.
- Не смешите, я в такой форме в Шушенском коровник строил. У нас, действительно, Зайцев форму проектирует полицейским.
- Интересно, это сколько же времени у вас полицейский будет искать пистолет в штанах?
- А у вас сколько месяцев зарплату не выдавали? Шесть? Вот. А у нас пять.
- Зато у нас все задолженности по зарплатам уже начали выдавать той продукцией, которую выпускает предприятие, на котором работаешь. Соседка за шесть месяцев получила носками, правда, пока еще на левую ногу. Брат - мыльницами. Еще один знакомый принес домой два мешка дверных петель. Сегодня семь петель отдал в столовой за чашечку кофе, петлю за сахар, да, и шуруп на чай.
- Интересно, а что мне делать? Я на заводе шпал работаю. Мне что в ресторан со своей шпалой ходить все время?

Но самую большую гордость у каждого усредненного СНГовца вызывают свои собственные новые деньги. Если бы провели конкурс новых денег, я бы первое место отдал Белоруссии. За остроумие, потому что даже во сне пьяному дворнику, после неразведенного «Шипра» не приснится, что на новых деньгах могут быть портреты зайцев и кабанов. Да, и лосей, что интересно. Ну, вообще-то во всех странах портреты на деньгах символизируют лидеров этой страны. Латвия дальше белорусов пошла. У них на деньгах: коровы, рыбы и дубы. Они по-своему лидеров воспринимают. А зато легче узнать, купюра настоящая или фальшивая. Взять купюру с дубом и потрясти, если желуди не падают - настоящая. А в Белоруссии легче понять друг друга при конвертации:
- Почем сегодня доллар?
- Три козла и заячье ушко.

А россияне все хохотали над соседями, мол, у них не деньги, а фантики, вот и досмеялись. Реформа никого никогда не касается, только россиян. Так что, я думаю, теперь вообще все регионы на свою валюту перейдут. У киргизов будет один кир, у Воронежцев – один вор, говорят, у калмыков тоже будет своя валюта. А Россия на новых деньгах обещала нарисовать портреты овощей. Ну, мол, чем богаты, тем рады. По примеру Белоруссии, репа. Купюра больше – репы больше. Капуста в кепке. Мы же говорим про деньги «капуста», а кепка от того, от прошлого лидера осталась. Да, и будут стотысячные, как мне сказали, с портретом хрена. Тоже, чтоб в разговоре удобно было:
- У тебя деньги есть?
- Да ни хрена у меня нет.

Есть древняя притча про СНГ, вот интересно, древняя, а про СНГ. Господь Бог спросил у одного человека: «Что ты хочешь, скажи, я сделаю тебе непременно. Только имей в виду, соседу сделаю вдвойне». Человек тут же ответил: «Выколи мне глаз». Вот так и живем в нашей коммуналке с генетическим желанием плюнуть соседям в борщ под руководством своих ослов и дубов, сами постепенно становясь ими.

Я раньше не знал, что у нас такое количество в стране примитивных людей. Именно примитивных, неразвитых и они очень радикально настроены. Сейчас вот в Латвии победили радикалы. А я с одним радикалом латвийским летел в Турцию, и на границе надо заполнять декларацию. Он спрашивает: «На каком языке заполнять?». Гордый! Ух, гордый. Ему говорят: «Вот, русский, английский». Он говорит: «А на каком еще?» Ему говорят: «На каком хотите». А он не может на русском, на английском не может – не знает, а на русском гордость не позволяет. Ему говорят: «На каком хотите». Он взял и заполнил на латышском языке. А этот смотрит и говорит: «Это что за язык такой?». Так, прилично. Он говорит: «Ну, хорошо, платите пятьсот долларов за перевод».

Очень смешны мне радикалы. Это новое наблюдение – радикализм для меня. В публичных домах Риги ввели… Вы знаете, что русские должны сдавать экзамен на знание латышского языка? Иначе они выгоняются с работ везде. В публичных домах девушки сдают экзамен на знание латышского языка. Им не разрешают работать. Я на что сказал: я в первый раз вижу, чтоб латышский язык возбуждал. Но это всерьез происходит в стране. Они меня, конечно, пускать все перестанут.

Этот чудный случай с эстонским пограничником у меня был. Потом анекдот сделали из этого дела, когда я стал об этом рассказывать. Я когда подъехал к границе, очень гордый эстонец говорит: «Откройте багажник». Я говорю: «Я Вам дам пятьдесят тысяч, и я не буду открывать, хорошо?». Он так возмутился, если бы не я, он бы взял, но они меня за шутки не любят. Он говорит: «Немедленно откройте!». Я говорю: «Семьдесят пять». Он говорит: «Я сейчас полицию позову!». Я говорю: «Как хотите». Открыл – ничего нет. Он говорит: «Вы зачем так говорили?». Я говорю: «Простите, а Вы передачу «Капитал-шоу «Поле чудес» видели когда-нибудь? Проиграли. Надо было брать. Вовремя».

Смешными радикалы будут. Есть замечательный анекдот. Нехорошо его рассказывать, тем более по телевидению, но, я думаю, мы «вырежем», но он остроумный. Поэтому я позволю себе некоторую такую вольготность рассказать этот анекдот. У молодой девушки спрашивают: «Вы могли бы полюбить радикала?» Она переспрашивает: «Ради чего?».

Расшевелились, наконец, стоило это слово сказать. Это не я, не знаю, не знаю. Это не я придумал. Не знаю, кто.
Зато, согласитесь, интереснее жить стало. Правда, вот, вспомните то прошлое время - за челки, за капроновые чулки из школ выгоняли. Я помню, «Пепси кола» считалась буржуазным напитком. Вы вспомните, да. Меня когда первый раз оформляли в поездку в Польшу, на совете ветеранов говорили: «Не пей там «Пепси колу», развратничать станешь». Совет ветеранов за границу выпускал, я помню. Меня всерьез спрашивали тогда перед отправлением в Польшу: «Кто первый секретарь компартии кювета?». Да, так и спросили «кювета». Секретарь и кювет – это где-то рядом, так сказать, понятия у них были. Жвачка считалась анисоветчиной. Я помню, в школе друг другу под партой ее передавали, я пожевал, теперь ты пожуй.

Скучно тогда было, сейчас интересно стало. Вот раньше зайдешь в магазин «Чай», что там было? Чай. Скучно, серо, неинтересно, предсказуемо. Сейчас, сейчас интересно зашел в магазин, написано «Чай», зашел - парфюмерия стоит. Зашел в кондитерский – трусы лежат между пирожными. Интересно. Практически, не знаешь, куда пойти купить туфли, в овощной или в радиотехнику. Причем, мне, действительно, недавно парфюмерию французскую давали нюхать в рыбном отделе. Вы можете себе что-нибудь придумать? «Чем пахнет?» Я говорю: «Севрюгой». Чем она может пахнуть еще? Новый сорт духов, видимо, французы изобрели, да? «Настойка на севрюге».
Зато интересно. Раньше на трамвае написано «Седьмой», зашел – это седьмой. Ну, скучно жить. Сейчас как-то весело: в седьмой зашел, изнутри поправка – девятый, идет по маршруту пятнадцатого, с двадцать первого числа. За каждым углом какая-то непредсказуемость. В поездах ведь скучно ездили. В ту же Прибалтику, всю ночь, душно, делать нечего, заняться нечем, спать не хочется. Сейчас есть, чем заняться. В два часа стук в дверь ночи: две таможни, два паспортных контроля. Жизнь, процесс какой-то, у всех лица как будильники, сразу же просыпаешься. Все с дулами пистолетов, автоматов. Один ко мне в купе с гранатами вошел. Зато интересно. У кого-то под дулом автомата отобрали сто пятьдесят грамм нелегально вывозимого с Родины сыра. Вернули на Родину. Теперь Родине сыра хватит.
Зато каких сюжетов за ночь детективных насмотришься!
- Господин Бахтадзе, что в этих двух ящиках?
- Сющай-сющай, это так, дорогой, мандарины в двух ящиках.
- Придется конфисковать.
- Почему, дорогой?
- По указу президента, в поездах разрешается провозить продуктов столько, сколько можешь съесть по пути следования.
- Сющай, вот я и взял всего два ящика. Не веришь? Могу при тебе все съесть.
В результате, поезд стоит, ждет, пока кавказец мандарины съест. Зато интересно: все наблюдают, обсуждают, шкурки для варенья подбирают.

Жизнь какая-то стала другая - вдоль киосков бродить интереснее, чем раньше вдоль музеев. Тут продают обломки Берлинской стены, там – осколки холостого выстрела «Авроры». Здесь за день уже продали тысячу пар очков, которые лично носил Берия с кроссовками Сталина. Пенсионеры овладели мышлЕнием. Какой моментальный скачок от мЫшления к мышлЕнию произошел! И уже не просто орешками торгуют, а еще пишут «Орешки для «Сникерса». Нищие дожили. Я одному нищему слепому купюру бумажную бросил, слепой на лету ее подхватил.
Живешь как на маскараде, вокруг: президенты, парламенты, губернаторы, ваучеры, спонсоры, референдумы, спикеры, сникерсы, макдональдсы, мафия. Казаки по всей России вытачивают себе шашки из автомобильных рессор. На юге казаки вообще уже разделились на красных и белых. Причем, даже евреи в казаки записываться начали. Причем, сразу в есаулы. Ну, интересно же, есаул Рабинович. Это же как «Порше» в осину ударил.
Словно Господь Бог разрисовал нашу Россию серую цветными карандашами за два года. В Сибири на вертолетах охотятся с ракетницами на тушканчиков. В церквях с черного хода священники и попы отпускают грехи за валюту рэкетиров. Раньше из газеты в газету одно и то же: «Завод имени Ленина по улице Ленина награжден орденом Ленина в день рождения Ленина», «Тракторист намолотил в закрома Родины», «Доярка тоже туда что-то надоила». Теперь одна газета интереснее другой. В одной разоблачения: «Труп Гитлера хранится в сейфе КГБ», «У Ленина в мавзолее до сих пор растут ногти», «Майкл Джексон – племянник Назарбаева», «Под Тулой нашли рыбу с человеческими ногами. Ученые по запаху определили – ноги мужские», «Из архивов рассекреченных в КГБ стало, наконец, известно, от чего трагически погиб Мичурин. Оказывается, Мичурин у себя в саду полез на елку за укропом, его арбузами завалило». Начнешь читать, оторваться невозможно. В следующей газете объявления: «Ищу спутника жизни на время отпуска в горах», «Снимаюсь в фильме ужасов без грима», «Полюблю хохла любой национальности», «С удовольствием выйду замуж за пожилого немца, чтобы отомстить за своего дедушку».
Интересно. Телевидение стало интересным. Интервью сплошные, но интересные интервью. Внимание, в следующем выпуске воскресном «Телевизионные знакомства» известный эстонский журналист Урмас От в прямом эфире возьмет интервью у Владимира Ильича Ленина. На наш вопрос, как ему это удалось, Урмас От ответил: «О-э-о, это очень просто, э-о-о-э, Ленин всегда живой. Вставьте, э-о-э. Извините, Владимир Ильич, что побеспокоил, э-о-э, но очередь дошла до вас. Вставьте, э-о, почему к вам всегда такая большая очередь?». Владимир Ильич: «Потому что эти идиоты готовы стоять в очереди сутками, лишь бы увидеть меня в гробу».
Интересное телевидение, яркое телевидение стало, особенно с появлением мексиканских фильмов вперемежку с нашими рекламами. «Мария, я должен тебе открыть секрет, и сказать, что… Кухни оптом и в розницу!». И совершенно обескураженная ценами на кухни Мария говорит: «Я не могу выйти за тебя замуж, потому что ты… Банк «Импотент» - это ваш банк». Сколько фантазии, изящества! Интересно, почему большинство реклам говорится голосом менингитного больного с бельевой прищепкой на носу: «Банк «Оби». А некоторые рекламы просто возбуждают: «- Дорогой, я хочу. - Я знаю, что ты хочешь, дорогая, я сейчас сделаю, я правильно тебя понял? -Правильно, скорее ,дорогой, скорее. Я хочу, чтобы ты сейчас скорее правильно вложил свой ваучер».
Интересным телевидение стало.
- Внимание, в эфире капитал-шоу «Поле чудес». Иван Иванович, Вы готовы? Вы будете страховаться? Отчего?
- Я это, значит, да, мгм, я буду страховаться, в общем-то, мгм, от того, что, я, значит, вот, букву угадал, вот, а слово прочитать не смог.
- Хорошо, мы вас страхуем. Внимание! Вы готовы? В таком случае, Вы должны угадать хотя бы одну букву из названия повести Пушкина «Метель». Внимание! Вы готовы? Ваша буква?
- Буква Ж.
- Минуточку, я должен посмотреть. Нет, в слове «метель» нет такой буквы.

Телевидение – самое интересное, что у нас есть. А разве не интересно следить по телевидению, как русские во всем винят евреев? «Эх, евреи во всем виноваты. Евреи, все евреи. Филатов – еврей, Бурбулис – еврей Бурбулис. Сникерс и Бурбулис – два еврея. Бурбулис себе дачу выстроил, знаете, чем по ночам занимается? Все они маги. Они все евреи. Черномырдин? Еврей. Еврей. Прислушайтесь: Черномырдин. Все евреи. Яковлев? Яковлев. Прислушайтесь: Яков Лев. Он дважды еврей. А Шумейко кто думаете? Еврей Шумейко. Настоящая фамилия - Шумахер. Гайдар – резидент еврейской разведки. Видели, щеки какие? У него радиоприемники там. А губами чмокает вот так «ваф-ваф-ваф» - волны переключает. А главный еврей знаете кто? Ельцин. Он китайский еврей. Фамилия, видели, какая китайская? Ель Цин. У них один там не еврей – Жириновский. Он сам сказал, мать русская отец юрист.

У каждого времени есть свои символы: сталинское изобилие, хрущевская кукуруза, брежневские ордена, горбачевские майки с надписями. Я думаю, символом нашего времени должна быть картина: два казаха спикер со спонсором со сникерсами наголо сидят в «Макдональдсе» с обрезанными ваучерами под новым гербом России – двуглавым орлом в валенках на босу ногу. И будут наши потомки ухахатываться над нами, и правильно. Но мы такой народ, мы не должны жить хорошо, мы должны жить весело.


Рассказ написан, ну, фельетон был написан на тему, мол, сейчас веселей, чем раньше. Я хочу о другом поговорить. Вот интересный парадокс произошел за последние годы: у нас стало интересней жить, чем на Западе. Мы все стремились на Запад. Я понимаю, мне самому было безумно интересно приехать туда, увидеть девяносто сортов кефира. Но когда сейчас приезжаешь, уже знаешь, что они искусственные, эти сорта, и по-другому относишься к той жизни. Да, поехать попутешествовать великолепно туда, но жить там – это не для русского человека. У них скучно. Меня американцы приглашают часто к себе. Говорят: «Сделайте такую-то подпись – вы знакомы с руководителями, а мы Вас за это пригласим в Америку». Я говорю: «Я не буду ничего делать. Во-первых, потому что в Америку к вам я не поеду – мне скучно там». Полмесяца провести в Америке мне скучнее, чем у себя один раз в Москве обойти ночью вокруг дома. Неожиданностей больше, чувств больше испытываешь на каждом шагу. Из-за углов чувства особенно тебя ожидают довольно серьезные, да? Правда?
Я вам приведу пример на каком-то таком государственном уровне. Вы знаете, что у них двадцать пять лет в Америке идет реформа, денежная. Они меняют деньги, официально, старые доллары на новые. И некоторые не знают этого даже. Ну, эту вялость в жизни представляете? А сказали бы им в четверг вечером, что реформы никогда не будет до утра пятницы? Попробовали бы они в отведенное время с двух ночи до пяти утра все поменять. Поехать на вокзал и купить на все деньги билеты до Владивостока, чтобы потом три месяца сдавать их, ходить на том же перроне. У них бы тоже веселуха началась.
И сейчас, когда открылся железный занавес, и наши люди поехали делать бизнес в мир, особенно видно, насколько наш мужик не дурак. Наши бизнесмены «уделают» всех своими комбинациями. Причем, такое придумать, что Интерпол в растерянности. Например, один, просто, в Америке объявил, что он собирает старые автомобили на таком-то пустыре. У них же проблема, куда деть старые автомобили. Он сказал: «Привозите, за сто долларов буду уничтожать ваши автомобили». Эти придурки свезли свои автомобили, он с них собрал по сто долларов и уехал. Все, весь бизнес. Причем, знаете, всем квитанции выдал, на русском языке, нормально, все. Они так и остались куковать с квитанциями и с автомобилями.

А наши изощренные очень, даже моряки простые и то, дурят японцев. В Японии, наши. Эта комбинация мне особенно нравится. Она чиста, она чиста, находчива, и, как все гениальное, проста. Они приходят вдвоем, скажем, в магазин какой-то японский. Заходят двое наших моряков. Один идет и шарит по полкам, щупает что-то там, нюхает. А второй подходит к продавщице и говорит про нашего: «Ворует». Ну, смекнула бы: наши, двое, пришли вместе. А они на Западе дети, дети. Они спрашивают:
- Из какой страны?
- Из Камбоджи.
- Фамилия?
- Иванов.
Все, записали. И, «Ворует». Нет, она не думает, что ее «надувают», она вызывает полицию, потому что она компьютер, у нее программа такова. Знаете как японец? У него утром вставляется программа, он живет по программе. Спросите «Do you speak English?», он не знает, что ответить. Он знает «No», «Yes», но он не может, он должен искать ответ в программе, так он запрограммирован. У него глаза как дисплеи, он: «хай-хай-хай-хай-хай». Наш сразу говорит: «Пшел вон!». Все, без всякого компьютера. А эти компьютеры – ворует, надо вызывать полицию. Вызывают полицию, нашего обыскивают, заводят в кулуары, раздевают, там, все. Ну, нет ничего! Наш орать: «Как вы смели надо мной издеваться? Вы, да я на вас в суд подам!». Те говорят: «Нет-нет, в суд не надо, вот неустойка». Наши выходят, делят пополам.

Мы еще как Иван Сусанин их заведем, я вам точно говорю. Причем, мне еще очень нравится, как наши гуляют. Мы же такие бедные были, там, все рассчитывали. Сейчас гульба идет, наши гуляют. Я рассказывал по телевидению одну историю. Для меня наслаждение пересказывать эту историю. Наверное, не все видели. И, кроме того, передача была перед Новым годом, все пьяные были в этот момент. Значит, я позволю себе повторить, потому что я сам обожаю эту историю.
Я одному человеку из города из Ханты-Мансийска помогал купить галстуки в Нью-Йорке. И повел его в очень дорогой магазин «Версаче». Версаче – это модельер, как Слава Зайцев у нас, известный во всем мире. Но галстуки стоили двести долларов. Это кореш, такой, из Ханты-Мансийска, совершенно евдокимовский герой. И я думаю, сейчас приведу его, он меня спросит: «А почем галстуки?». Я скажу: «Двести долларов». Он мне скажет: «Ты че, дурак?». А я его привожу, я ж не знал еще, что такое наши. И я его привожу, говорю: «Вот, галстуки». Он говорит: «Почем?». Я говорю: «Двести долларов». Он говорит: «Нормально». Я говорю: «Ты че, дурак?». Я говорю: «Пойди, купи такие же, корейские за углом, точно». Он говорит: «Какие корейские? Я корешам покупаю». Корешам он покупает. Знаете, в Ханты-Мансийске такая жизнь, что, вот, если кореша в калошах без «Версаче» рыбу удят, то рыба не удится из Иртыша.
Далее, происходит следующее… Да! Предварительно надо объяснить вот, что: что если две покупки в этом магазине произойдут за день, это будет удачный день для магазина. Это же очень дорогой магазин. Причем, если американец купит три галстука, он скидку потребует, еще будет выплачивать в течение трех недель. Потом ему пакуют в мешочек фирменный, а он расплатится кредитной карточкой. Наличных, как я вам сказал, там нет – все в России уже давно, наличные. И уйдет. Зачем я это рассказал? Чтоб было понятно следующее: мы идем вдоль галстуков. Стеллажи с галстуками, метров двадцать пять, как брусья, такие спортивные, висят галстуки. За нами идет продавщица. Я на уровне шопинга переводчиком работаю. И он ей говорит, продавщице… а продавщица этот день на всю жизнь запомнила, потому что у нее из города Ханты-Мансийска раньше никого не было из корешей. Он ей говорит: «Вот эти два галстука. Вот эти вот так. И последние четыре метра». Сорок семь галстуков, по двести долларов. Считать умеете, да? Она не реагирует, по вполне определенной причине. Сейчас будет понятно, по какой, когда я скажу, какой она мне задала вопрос. Он мне говорит: «Все». Сорок семь корешей у него, сорок семь галстуков. Он мне говорит: «Все». Я ей говорю: «Все». Она так повесила себе галстуки, который он отобрал себе на руку. Вопрос, который сразу же показывает психологию американцев. Она спрашивает: «Что из этого господин будет брать?». Ей на ее американский умишко придти не может ничего подобное. Я как послушный переводчик ему говорю: «Продавщица спрашивает, что ты будешь брать из этого?». Он говорит: «Она что дура? Я все буду брать». Опуская вводные слава, я ей говорю, мол, все брать будет. Вот, вот тут интересная реакция.
Ощущение, что вы присутствовали при этом. Надо описать ее глаза в этот момент. Вы видели когда-нибудь глаза глубоководного краба тихоокеанского? У него такие, знаете, фасеточные глаза со стереоскопическим эффектом таким. Они у него чуть-чуть выдвигаются. И у нее, когда он сказал, что он все брать будет, у нее, так, сантиметра на два так, шлеп, эти глаза. Она говорит: «Все?». Я говорю: «Все». Она помолчала, потом спрашивает: «А как господин будет расплачиваться?». Ну, она так, пережила этот момент, что он всё купит. И, в общем, задала профессиональный вопрос, как будет расплачиваться, потому что не каждой кредитной карточкой можно расплатиться за такую сумму. Я как послушный переводчик ему говорю: «Как ты будешь расплачиваться?». Он вообще не понимает вопроса, он говорит: «В каком смысле «как?». Знаете, для него два способа есть: натурой и деньгами. Все, он другого не понимает. Он говорит: «Как я, как буду?». Он опешил от такого поворота событий. Я говорю: «Ну, как, как, как? Карточкой?». Он говорит: «У меня нет фотокарточки». Он говорит: «Да деньгами!». Я ей перевожу: «Cash», деньги, наличные, в переводе означает. Вот тут «краб» дает максимальную амплитуду, и она у меня спрашивает: «А откуда этот господин?». Вот. У нее ж не было до этого момента корешей из Ханты-Мансийска, я же говорил. Какое для меня счастье было, ответить ей «Этот господин из города Ханты-Мансийск сити». В этот момент ее глаза прижались к его рукам, потому что наш кореш из города Ханты-Мансийск сити вытащил из кармана, достал, вот такую пачку стодолларовых купюр. Я вас очень прошу, прочувствуйте следующую часть фразы, и вас охватит гордость за свой народ: «перетянутых резиночкой». Резиночкой!
Американцы за годы своего существования не думали так унизительно о своих деньгах. Они не думали, что их, тьфу, доллары можно носить в резиночках от бигуди. Когда она увидела, что он, послюнявив палец, со скоростью счетной машинки стал переслюнявливать вот эти доллары, она захотела уехать в Ханты-Мансийск в этот момент. Этот город стал городом ее мечты. Она успела упаковать только два галстука в эту длинную кишку фирменную. Он говорит: «Что эта дура делает?». Он уже все посчитал. Я говорю: «Она упаковывает в фирменные пакеты «Версаче». Он говорит: «Она что, с ума сошла? Пускай кинет мне сюда, в мешок, это все». Она никогда не видела галстуков «Версаче» за двести долларов как лапша в полиэтиленовом пакете. Она говорит: «Сдачу, господин!». Он говорит: «Оставьте негру, который полы моет», - сказал он. Негр, он побелел, знаете, он стал белым. Исполнилась его вековая мечта, в этот момент, потому что такого американец себе не позволит никогда. Он еще, сгибаясь в три погибели, нес за нами, этот негр, лапшу «Версаче» корешам в Ханты-Мансийске.

Мне так нравится, как наши гуляют во всем мире сейчас, как эти станут и завидуют нам. Еще одному корешу своему, бывшему, из Московского авиационного института я помогал купить шубу для его жены. Вообще он работал в Московском авиационном институте, и зарплата у него была сто двадцать долларов. И он мне как-то говорил, лет десять назад, что он мечтает к концу жизни то шестьдесят получать. А еще мечтал увеличить жилплощадь на шестнадцать квадратных сантиметров. Значит, прошло три года. Я не знаю, десять, восемь лет. Откуда что берется у наших, я не знаю – шубу жене, в Чикаго. Ну, я позвал продавца и, думаю, что наших удивляют цены, попросил продавца принести шубу подороже. Тот принес шубу за тридцать тысяч долларов. Вообще для русского человека это должно быть по ту сторону асекции, вообще, тридцать тысяч долларов. Ему совершенно ничего, он даже не обратил внимания на эту цену. Он что-то начал кусать, лизать, трясти ее. Потрясет – послушает, потрясет – послушает. На аэродинамической трубе работал человек. Я говорю: «Что ты делаешь?». Он говорит: «Нет. Мздра звенит». Я говорю: «Что звенит?». Он говорит: «Мздра, не слышишь?». Я говорю: «Дааа, мздра. Мздра совершенно не мздристая, ты знаешь. Не мздристая мздра». Он мне говорит: «Так вот, передай продавцу, чтобы он мне фуфло не совал». Слово «фуфло» не переводимо ни на один язык мира, но продавец по моей реакции понял, что принес фуфло, между прочим.
И еще замечательная история, как я помогал одному нашему купить дом в Сан-Франциско. Совершенно евдокимовский герой, такой, красное лицо. С рюкзачком. Приехал дом покупать с рюкзачком, понимаете? Если б хоть один негр знал, что в рюкзачке. Но негру на ум же это не придет: Ломоносов приехал с рюкзачком. Рядом двое грязных детей, он их по головам бьет, говорит: «Молчать, я дом покупаю в Сан-Франциско». И жена с золотым ртом, вот этот вот, знаете, вся таблица Менделеева во рту. Жуткая картина: эта улыбается, этих по головам бьют, этот с рюкзачком дом в Сан-Франциско покупает. Вся семейка такая, да.
Маклер ушел с работы после этого, между прочим, американский, он понял, что ничего в психологии покупателей не понимает. Потому что когда он показал дом за двести тысяч долларов, ваш как даст по фасаду, говорит: «Нет, хлюпкий!». Во-первых, маклер никогда не видел, чтоб так дома выбирали, знаете? Бум, замоделировал землетрясение в Сан-Франциско, ну, по-своему. Научный подход, чисто, экспериментатор большой. И говорит: «Нормальный дом покажи. Молчать, я дом в Сан-Франциско выбираю». И маклер показал ему дом за миллион долларов. Это при мне было. Миллион долларов, вы понимаете, что это за сумма? Ну, он же не знает, что в рюкзачке. Наш ему говорит: «Нормально, это я возьму, слышь? – он говорит, - Поди сюда». И маклер любой в этот момент думает, что будут торговаться. Ведь американцы скажут: «Давай восемьсот тысяч долларов, и всю жизнь я буду выплачивать, еще внуки мои будут выплачивать. А сейчас дам тебе два доллара, там или три». Это американцы. И тот настроился на торговлю. Наш, почесав тыковку… а у наших есть только слово «тыковка», между прочим. Тыковка и смекалка – это где-то рядом находится. Видимо, смекалка под тыковкой у русского человека. Заметили, почесал тыковку, сработала смекалка? Это только у нашего человека. Он почесал тыковку и говорит: «А эти, вот которые здесь живут, еще долго здесь жить будут?». Маклер не готов был к такому, к такой постановке вопроса. Он говорит: «Я сейчас узнаю». Вернулся от хозяев и говорит: «Просили четыре месяца». Наш снова почесал тыковку и сказал фразу, после которой маклер ушел с работы, безусловно. Потому что он понял, что он все прозевал, то что можно. Потому что наш ему сказал… Вот тут тоже какая гордость нас охватит за наших! Он ему говорит: «Слышь, я тебе сейчас дам полтора миллиона, и чтоб завтра их не было».
Причем, что мне нравится, наши, наши все это делают, не зная ни одного языка в мире. Они, они как-то объясняются находчивостью своей. У меня знакомый в Германии пятнадцать лет занимался бизнесом. Он знал три слова: «здравствуйте», «до свидания», «телефон». Я не решился бы со знанием трех слов пойти в ресторан. Этот нормально, в любой ресторан. Приходит, говорит: «Здравствуйте! Телефон». Официант несет ему телефон. Наш снимает трубку, набирает другу, говорит: «Закажи мне бифштекс». Ни американец, ни немец, ни француз, они не так, вот нет у этой смекалки с тыковкой соединенных напрямую. Ух, они у нас развиваются, я вам скажу.
Самую умную мысль мне высказал англичанин после посещения привокзального туалета. В Сочи он у меня спрашивает: «Туалет есть где-нибудь?». Я говорю: «Да ради Бога. Пошли». И отвел его в привокзальный туалет. Да я сам не знал, что я сделал. Теперь я их не буду водить ни в Третьяковскую галерею, никуда, только в привокзальные туалеты. Он будет умирать, он будет вспоминать этот случай, потому что после смерти вспоминают главные случаи в жизни. У них же туалеты со стенками там. Все понятно, нет? А у нас вот оно, вот это вот все. Причем, все это квадратно-гнездовым способом, как мы знаем. Он когда зашел, он не понял, что это. Я ему объяснил, он побагровел и спрашивает: «А нельзя ли меня чем-нибудь накрыть?». Спросил он интеллигентно так, знаете. Он же не может, у него же нет этой эквилибристики врожденной, сидеть в дощатом сквозном туалете и держать шарфиком дверь в этот момент. А с той стороны – тук-тук-тук-тук-тук, а ты кричишь: «Занято!», и тебя опрокидывает, потому что шарфик отрывается в этот момент. Зато когда он уходил, он еже философом вышел оттуда. Насмотрелся, подумал. От вопрос философский задал мне: «Скажи, Майкл, а зачем у вас в полу вырезают дырочки, если туда все равно никто не попадает?».
Скажите, ну, какая нам разница: совет верховный, парламент, дума, Ельцин, кто там еще? Если мы всем народом в дырочки еще не попадаем? Ну, где, в какой стране это возможно? Все!